Режиссер Николай Досталь о своем фильме-фреске «Раскол»: почему фильм снят, есть ли в нем параллель между Никоном и Кириллом, и в чем ценность Старой веры

"Портал-Credo.Ru": Николай Николаевич, как давно зрела идея фильма "Раскол"?

Николай Досталь: Когда я делал картину о нашем великом русском писателе Варламе Тихоновиче Шаламове "Завещание Ленина" для канала "Россия" (двенадцать серий), то перечитал всего Шаламова. Тогда я обратил внимание на замечательное его стихотворение (кто-то его даже называет поэмой) "Аввакум в Пустозерске".
Отрывок из этой вещи в моем фильме читает артист, играющий Шаламова, и начинается он со слов: "Не в бревнах, а в ребрах Церковь моя". Эти слова на меня произвели такое впечатление, что как-то захотелось почитать об Аввакуме, захотелось почитать его житие, погрузиться, соответственно, в то время. 

А еще было такое встречное предложение от моего брата-продюсера Владимира Досталя - сделать большой фильм о Расколе. Вот это все как бы совпало, соединилось и "пошло- поехало": мы стали писать сценарий "Раскола". Михаил Кураев был приглашен мною в качестве основного автора сценария, я был только его соавтором, иногда помогал, иногда, как ему казалось, мешал. Так как он больше писатель и литератор, а я тянул немножко все в сторону кинематографа. Так вот мы и сделали "Раскол".


- Почему, с Вашей точки зрения, этот эпизод из истории России так плохо известен современному российскому обществу?

- На этот вопрос не знаю, как правильно ответить. Но мне кажется, что я мог бы привести слова Александра Исаевича Солженицына, который сказал, что "если бы не было семнадцатого века, то, может быть, не было бы семнадцатого года". Он считал, что Русская Православная Церковь должна повиниться, покаяться, извиниться перед старообрядцами, чего, в общем-то, по-настоящему и не произошло. Может быть, в этом причина, что до сих пор нет никакого литургического общения между Русской Православной Старообрядческой Церковью и Русской Православной Церковью [Московского патриархата]. 

Тема Раскола очень болезненна для верующих православных. Болезненна потому, что до сих пор фактически раскол, конечно, не в такой яркой форме, как при Аввакуме, но существует между двумя Русскими Православными Церквями.


- То есть сама тема Раскола актуальна сегодня?

- Мне кажется, да, по крайней мере, актуальна до сих пор для православных верующих людей - как для старообрядцев, так и для нестарообрядцев. Вообще, на все эти "грабли", которые были разбросаны в семнадцатом веке, мы каждые сто лет наступаем. Слово "раскол" - очень обиходно в наше время. Это происходит во всех областях нашей общественной жизни, культурной - например, даже в нашем Союзе кинематографистов. 


- То есть реформы нам нужны всегда?

- Безусловно! Только какой ценой, в какой форме они проводимы?! 


- О чем все же Ваша картина? 

- Очень хорошо сказал Михаил Кураев об этом, когда посмотрел потом всю картину, что "это картина об ответственности (вернее, безответственности) любой власти, мирской, светской, за последствия принимаемых решений. Власть, которая призывает своих подданных молиться дома по совести, а на людях - как велят начальники, калечит души людей. Во все времена.

Вот это кино, действительно, об ответственности за последствия принимаемых решений. Так произошло и в семнадцатом веке. Последствия были просто кровавые. Кто-то даже назвал это "русской инквизицией". Как были гонимы люди, которые не принимали реформы, не принимали новины, которые Никон вводил! Хотя он руководствовался благой целью, как и Алексей Михайлович, - "Москва - третий Рим". Ну, кто может, кроме Руси, возглавить православный мир, когда Восточная Церковь была под Османской империей? Здесь понятно, цель-то благая, но какие средства! И какие жертвы! А у нас все время "цель оправдывает средства" - это самая пагубная формулировка, пагубный такой изначальный посыл.


- А кто Вам лично близок из героев Вашего фильма?

- Мы старались соблюсти какую-то объективность в изложении, не хотели, чтобы было видно, что мы на стороне Никона или на стороне Аввакума. Хотя теперь уже некоторые из тех, кто посмотрел, говорят: "Все-таки вы на стороне старообрядцев". На это я ответил одному человеку: "Сердцу не прикажешь". Сценарист Михаил Николаевич - атеист, некрещеный. И это было действительно хорошо для написания сценария. А после фильма я ему сказал: "Михаил Николаевич, по-моему, Вам пора уже креститься". На что он мне ответил: "А в какой Церкви, Николай?" Это была частично шутка, по крайней мере - вопрос остался открытым.

Я вообще ко всем персонажам отношусь с пониманием. У каждого - своя правда. Даже Пашков, такой вроде изувер, и то пришел с повинной, и важно то, что его Аввакум простил. Это тот, который издевался над ним в Сибири, потом Аввакум его постриг в монахи. 

А Никон – это уж такая трагическая фигура! Весь-то трагизм и парадокс в том, что все его новины - приняты, а он низвергнут. В фильме у нас греческие иерархи говорят: "Что же это получается? Мы его должны низвергнуть, а все его реформы утвердить?" Так и получилось. Это наш русский парадокс. Кто-то сказал, что "Россия создана для того, чтобы удивлять весь мир". Иногда - смешить, иногда – пугать, но удивлять - всегда. Поэтому мы притягательны для всего мира, все хотят нас узнать, познать, увидеть.


- Такие никоны нужны нам, России? 

- Ну, конечно, с его энергией, с его целеустремленностью, конечно, нужны. Если говорить не о последствиях нынешних, не о Расколе, а говорить о его изначальном правильном посыле, когда он хотел объединить всех христиан. Он же хотел наладить правильный диалог с властью, с царем. 


- А такие, как Аввакум? Про таких иные говорят "тормоз для движения вперед"…

- Ну, я бы не сказал, что Аввакум - тормоз...

Тут и нужна сбалансированность. Потому что нельзя сказать всем: "Все, ребята, давайте, забыли наши корни. Давайте будем западниками". Это же неправильно. А с другой стороны, отгородиться от каких-то новых веяний, правильных новых ходов - тоже нельзя. Мы так жили за "железным занавесом" в двадцатом веке. И что хорошего? Ничего! Вот тут важно сбалансировать свои корни, свою какую-то историческую данность и какие-то новины. Вот в этом вся суть, и самое трудное - найти баланс между реформами и какими-то старыми обычаями, или какими-то корнями. Как сказал Николай Рерих, "камни прошлого - это ступени в будущее". Лучше не скажешь! Как важны нам наши корни, так важно нам наше будущее, и как оно должно быть для нас притягательным!


- А какова реакция Русской Православной Церкви Московского патриархата на Ваш фильм? 

- Официальных консультантов у нас не было и от Русской Православной Церкви, и от старообрядцев. У нас были помощники от старообрядцев, потому что все действие фильма все-таки еще дореформенное, значит, все обряды были те, которые сегодняшней Православной Церкви неизвестны. А старообрядцам они известны. Поэтому мы пригласили таких, можно сказать, технических консультантов, которые нас учили обрядам, учили, как правильно читать молитву, делать земные поклоны, креститься двуперстно и так далее. 

От РПЦ были даже не советы, а замечания. Кое-что мы исправили сами, а кое-что мы оставили так. Поэтому советы были немножко запоздавшие.

Например, было такое замечание, мол, зачем там монашка соблазняет одного персонажа. Почему монашка? Сделайте, что это просто деревенская девушка. Друзья мои, тогда вообще никакой драматургии не было бы. Была бы пустышка! Все пропустили ее слова, где она говорит: "Я невеста Господня, да не по своей воле". То есть - не по своей воле! Это уже другая девушка, другая женщина, если она не по своей воле, может быть, она насильно была отдана в монахини. 

Здесь нам было замечание, которое мы, конечно, отмели, у нас все это так и осталось. Ну и старообрядцы потом тоже не согласились: "Почему же монашка?" Потому что это - драматургия, это трагедия этой девушки, которая говорит, что "я монашка, да не по своей воле". Другое дело, когда нет в фильме развития этого эпизода. Почему это так все случилось? Иначе бы и не произошло такой, так сказать, влюбленности и такой чувственности с ее стороны по отношению к Савве.


- Некоторые говорят, что Никон похож на Патриарха Кирилла - в манерах, в харизме, внешне даже...

- Ну, это, может, случайно. У нас, конечно, таких целей не было. Кто-то нам сказал, что Патриарх Кирилл тоже мордвин, и что когда он был в Питере, возглавлял там духовную академию, в его кабинете висел портрет Никона. Я даже читал статью, где было написано: "Кирилл как второй Никон". Аналогии идут как бы по жизни. Мы же воссоздавали Никона, не думая о том, похож Патриарх Кирилл на Патриарха Никона или не похож. 


- Какие были особенные моменты при съемках фильма? 

- Те места, в которых происходили эти события, действительно помогали актерам, они себя там лучше чувствовали. Например, Никона мы снимали в Ферапонтовом монастыре, в Кирилло-Белозерском, где он был в ссылке. Просто эти места энергетически, что ли, настраивали актеров на очень правильный лад. Так мне говорил Валерий Гришко, который играл Никона. 

Кстати, архимандрит Тихон (Шевкунов) сказал, мол, "как это Аввакум мог писать свое житие? Что это как-то неправильно, что же он писал о себе, как о святом?" Во-первых, "Житие протопопа Аввакума" - это не житие святого. Тогда не было слова "автобиография". Это его автобиография, которую даже не он начинал, а Епифаний. Я могу напомнить отцу Тихону: а как же "Моя жизнь во Христе" почитаемого в РПЦ МП Иоанна Кронштадтского? Вот вам житие! 


- Скажите, когда Вы подбирали актеров, проводили кастинг, чем Вы, прежде всего, руководствовались?

- Вы знаете, никакого портретного сходства не было, и быть не могло. Мало того, когда мы искали какие-то лица, отмечали какое-то внутреннее содержание, чтобы лик был русский. Ну вот, например, Алексей Михайлович по описаниям совсем другой. Мы не хотели делать такого, какой он был в историческом описании, - такого толстого и грузного, а уж к концу жизни он располнел вообще. Не хотели делать из него "пузыря" какого-то. Поэтому тут мы царя, наоборот, сделали более благообразным, благовидным. 

Хотели, чтобы лица были обаятельные, что-то излучали глаза. Когда мы подбирали актеров, мы вот этим руководствовались. Особенно это важно было для главных персонажей. Для меня Аввакум был как просто Солоницын для Тарковского в "Андрее Рублеве". Я когда увидел его глаза, то у меня больше не было кандидатов, кроме него, еще до проб, когда я увидел Сашу Короткова – сразу остановился на нем.


- А на роль Никона?

- На Никона у нас были пробы. Валерия нашли в самом конце, ближе к финалу, так же с Морозовой у нас были две кандидатки, первая - Марина Петренко, а потом - Юля Мельникова. Сначала попробовалась очень хорошо Марина Петренко, но когда я увидел Юлю Мельникову, я понял, что Морозова - она. А Марине я предложил сыграть ее сестру, княгиню Урусову, которую она очень хорошо сыграла. Потом Роман Мадянов, который у меня уже в седьмой картине снимается. Саша Баширов, который у меня снимается во второй картине после "Штрафбата".


- Как Вы считаете, почему шуту можно было говорить в то время всю правду?

- Потому что он говорил это вроде бы шутя. На самом деле под этой какой-то трепотней скрывалась какая-то правда, даже мудрость. Так как-то было заведено испокон веков, что шуты при царях могли говорить все, что угодно - и любую правду, и любое, можно сказать, чуть ли не оскорбление в адрес царя - и ему это все прощалось. На самом деле они говорили, по крайней мере, как у нас в фильме Васька Босой, очень серьезные вещи. Царь потом его часто вспоминает и цитирует его слова. 


- С Вашей точки зрения, сейчас есть такие шуты?

- Ну, я не знаю… Сейчас есть какие-то оголтелые оппоненты, как Новодворская, например. Вот уж оппонент, который говорит всю правду-матку кому угодно в глаза и всем подряд… Только Новодворская, больше никого...


- Вы отсняли двадцать серий, а планировалось шестнадцать… 

- Да, но это получилось не потому, что какие-то новые сцены, новые тексты мы взяли, а за счет того, что церковные обряды снимались почти что в режиме он-лайн. Они, конечно, удлинили фильм. Мы не могли знать точно, сколько занимает, допустим, земной поклон, и что перед тем, как войти в храм, надо не один раз перекреститься, а три раза, или три земных поклона сделать - это сразу удлиняло. 

Вот за счет того, что эти все церковные обряды снимались в таком реальном режиме, удлинилась картина, и стало двадцать серий, чему канал "Россия", был, конечно, очень недоволен: мол, и так сложная картина, и так зрителю тяжело будет смотреть, а вы еще двадцать серий, давайте сократите. Они хотели, чтобы я сократил, но здесь мы настояли на своем, оставили в таком виде, как есть, и наше внимание к деталям, оно, я считаю, было оправданным.


- А работа над картиной Вашу веру в Бога укрепила? Вы как-то пересмотрели свою жизнь?

- Нет, я не думаю, чтобы я что-то пересмотрел. Я просто узнал, кто такие старообрядцы. Я узнал, что старообрядцы в подавляющем большинстве - праведники. Ведь, действительно, изначально они некурящие, непьющие, несквернословящие, чего в нашей православной пастве предостаточно, вот в этом уже их отличие в лучшую сторону. Поэтому эта картина меня познакомила с другой официальной Церковью, которая существует. Ведь в нашей стране существуют две Церкви официальных, а почему-то на Пасху показывают только одну Церковь! Почему не показать, что так же встречают светлый праздник Пасхи и наши старообрядцы. У нас показывают мечеть и Рамазан, у нас показывают намаз, но почему же не показать Русскую Православную Старообрядческую Церковь? Вот это я не понимаю...

Я узнал, что до революции почти все успешные удачливые наши так называемые олигархи, предприниматели, купцы первой гильдии были старообрядцами! Удачливые бизнесмены, олигархи! Это было для меня тоже таким неожиданным открытием. Значит, честность, порядочность, их вера помогали им, как теперь говорят, в бизнесе. Почитайте труды историка Зеньковского. Он писал о всех дореволюционных старообрядцах. Многие из них похоронены на Рогожском кладбище. 


- А Вы какую церковь посещаете?

- Я хожу в обычную церковь... Я не такой воцерковленный человек. У меня был духовник отец Георгий, который крестил моих детей в Истре, венчал меня с женой. Он уже ушел в мир иной. Поэтому сейчас у меня нет духовника, и нет такого храма, куда я постоянно бы ходил. 


- Вы ждете от зрителя в итоге какого-то просвещения, каких-то перемен внутренних? 

- Это будет немного громко сказано, но мне кажется, что "Раскол", несмотря на свое название, должен вести к объединению россиян через осмысление своего прошлого. Да, конечно, просветительская цель присутствует. Поэтому, с одной стороны, это, конечно, приятно, что фильм идет по каналу "Культура", где нет рекламы, но с другой стороны, был шанс показать его гораздо большему количеству людей, если бы он был на канале "Россия-1", если бы "Россия-1" не испугалась этого фильма. Мне кажется, что надо было все же как-то постараться, чтобы показать его на "России-1", чтобы большее количество людей его могло посмотреть.

Но нет худа без добра. То, что без рекламы, - я за это двумя руками, рад, что на "Культуре". Но, с другой стороны, я снимал в Кириллове Кирилло-Белозерский монастырь, там люди ждали по "России-1" это кино, которые снимались в массовке, а "Культуру" там, оказывается, телевизоры не берут. Казалось бы - шестьсот километров от Москвы, пятьсот километров от Вологды - не берет! То есть многие россияне, для кого делалась эта картина, ее не увидят. 


- А что Вы можете сказать о Ваших дальнейших планах? 

- У меня есть два проекта, пока, может быть, говорить о них рано, потому что надо найти на них деньги, бюджет, но они оба связаны с двадцатым веком. Это известная повесть того же Михаила Кураева "Капитан Дипштейн", она была в восьмидесятых годах написана, ну мы сильно отошли от повести, написали сценарий, где события происходят с двадцать первого года, с Кронштадтского мятежа, и по шестидесятые годы, где герой проживает сорок с лишним лет. А вторая картина повеселее, можно ее даже обозвать комедийной мелодрамой, она посвящена первым двум русским кинопродюсерам - Ханжонкову и Дранкову, зарождению немого кино в России, в Москве, Питере. Это 1908-10 годы, потом революция. Сценарий "Натиск страсти" Арифа Алиева. Вот есть два проекта. Картины недешевые, это не для телевидения, а обычные полнометражные фильмы, и на них надо искать деньги.


- Ваши пожелания кинокритикам по отношению к "Расколу"?

- У меня с кинокритиками были как-то всегда хорошие отношения. Может, оттого, что у меня не было провальных работ, за которые бы меня все сильно долбали. Пожелание… Чтобы они увидели всю картину, им тяжело смотреть шестнадцать часов экранного времени. 


Беседовала
Зоя Бардина,

для "Портала-Credo.Ru"